Борис Васильевич Тарасов
(28.02.1932-16.06.2021)
Б.В. Тарасов родился 28 февраля 1932 года в городе Серпухове Московской области. В 1941-1942 находился с семьей в блокадном Ленинграде. С 14 лет начал работать на производстве и одновременно учиться в вечерней школе рабочей молодежи. Через пять лет получил высокую квалификацию токаря по металлу и окончил десять классов средней школы.
В 1954 году окончил Алма-Атинское воздушно-десантное училище, а в 1969 году – Военно-политическую академию имени В.И. Ленина. Прослужил в рядах Советской Армии более 40 лет. Б.В. Тарасов проходил военную службу в войсках Дальневосточного, Забайкальского, Северо-Кавказского, Приволжско-Уральского, Ленинградского военных округов, в Центральной группе войск, а также в Монголии и Афганистане. За этот период прошёл путь от командира взвода до члена военного совета – начальника политуправления Приволжско-Уральского военного округа.
В 1990–1991 годах являлся заместителем начальника связи Вооружённых Сил СССР по военно-политической работе. В 1990–1993 годах. – народный депутат и член Верховного Совета РСФСР, руководитель депутатской фракции «Отчизна» и одноименной общероссийской общественной организации. В сентябре – октябре 1993 года был активным защитником советской Конституции и Дома Советов. Тарасов Б.В. был одним из основателей-идеологов Всероссийского созидательного движения «Русский Лад».
Генерал-лейтенант Б.В. Тарасов был награждён двумя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» II и III степени, многими медалями, а также орденом Красного Знамени Монгольской Народной Республики.
Автор книги «Блокада в моей судьбе».
Воспоминания Бориса Васильевича о блокаде Ленинграда
«Великую Отечественную войну встретил в военном городке Шувалово недалеко от Ленинграда. Было мне тогда 9 лет. Мой отец, Тарасов Василий Васильевич, кадровый офицер, в первый же день войны ушел со своей дивизией на фронт. В нашей семье, кроме меня (к началу войны мне исполнилось 10 лет), было еще три младших брата - 7, 4 и 2-х лет. Наша мама, Тарасова Надежда Ивановна, осталась беременной и в конце октября 1941 года, в самые лютые месяцы блокады, родила дочь.
В конце июня 1941 года, когда финны начали наступление на Карельском перешейке, нашу семью эвакуировали в город Ленинград. Там нам предоставили на всю семью одну комнату в бывшем караульном помещении, не приспособленном для жилья.
Практически с первых дней пришлось испытать вражеские бомбардировки. По сигналу тревоги вся наша семья бежала в бомбоубежище, расположенное неподалеку в подвале большого здания. На верхних этажах этого здания находился госпиталь. С началом бомбардировки в подвал спускалось множество раненых. Некоторых несли на носилках. От взрывов бомб здание ходило ходуном. Темно, холодно, страшно. Плакали дети, стонали раненые. На всю жизнь запомнилось лицо войны, когда рядом взрывались бомбы и все ожидали, что вот - вот наступит и наша очередь. На всех лицах было выражение страха и ужаса.
Очень ярко запомнился такой эпизод. 8 сентября 1941года захватчики сомкнули кольцо блокады вокруг Ленинграда и произвели массированный воздушный налет на Ленинград. В этот же день я с группой мальчишек с крыши рядом расположенного дома наблюдал картину воздушного сражения. Немецкие самолеты летали на низкой высоте. Хорошо помню лица некоторых пилотов, которые смотрели вниз, на город. Еще помню огромное облако дыма, которое возникло довольно далеко от нас. Кто - то рядом произнес, что горят продовольственные Бадаевские склады. В какой - то момент, вслед за пролетевшим немецким самолетом, раздалось несколько гулких ударов по крыше. Мы сразу догадались, что крышу пробили зажигательные бомбы. Кубарем спустились на чердак и увидели три очага возгорания – это зажигательные бомбы горели ярким фиолетовым светом. Мы быстро закидали их песком и потом залили водой. Могу сказать, что это был мой первый вклад в дело борьбы с фашизмом.
А в городе начиналась блокадная эпопея. Постепенно стал ощущаться недостаток продовольствия. А вскоре начался самый настоящий голод. Перестали работать водопровод, канализация, электричество, отопление. Мои младшие братья, пытаясь как-то спастись от холода, прятались под одеяла и различные лохмотья, которые где-то достала мама.
Мама очень тяжело переносила беременность. Часто болела. Постепенно основная часть хлопот по дому перешла ко мне. Моей ежедневной заботой стало стояние в очередях в магазинах за кусочком блокадного хлеба на всю семью, добыча топлива для печки, доставка воды из Невы. И все это в условиях холода, голода, бомбежек и артобстрелов.
Каждый мой поход из дома был по сути своей судьбоносным. В самом деле - за водой на Неву приходилось добираться с санками по протоптанным в сугробах тропкам. Топливо для самодельной печурки приходилось добывать в развалинах домов, которые были разрушены бомбами и снарядами за минувшую ночь. Как правило, там работали спасатели, все было залито водой, никого не подпускали. И мне, маленькому ребенку, с большим трудом удавалось топориком выломать из развалин какую - либо доску или палку. Надо было дотащить ее домой, как-то разломать и затопить железную печку.
Когда в доме становилось теплее, я отправлялся в магазин за хлебом. Там тоже были свои сложности. Нередко приходилось ждать на улице под леденящим ветром, когда привезут и выдадут хлеб. Когда я приносил этот кусочек хлеба (а в зимние месяцы блокады на всю семью выдавали на сутки всего 750 граммов этого блокадного, черного, твердого, состоящего из различных примесей, хлеба, по 125 граммов на одного человека), мама разрезала его на кусочки и выдавала каждому из нас с кружкой горячей воды.
После небольшого отдыха, я привязывал на санки ведро, отправлялся за водой на Неву. Там тоже были свои трудности. Лед был толстый и воду достать было очень трудно. Я ложился на лед и черпал воду в ведро из глубокой проруби, проделанной во льду. Затем не меньше трудностей составляло дотащить это ведерко от полыньи вверх на набережную Невы, до которой было почти 20 обледенелых ступенек. Нередко бывало, что привозил домой лишь половину ведерка.
Наступила лютая зима. Самое страшное время блокады. Все чаще на улицах встречались санки, на которых тащили мертвых. Часто люди падали на улицах замертво от голода и холода. Мои братья и мать, которая кормила грудью новорожденную дочь, были уже практически не в состоянии выходить на улицу. Держался с трудом пока один я.
И вот в один из таких безнадежных декабрьских дней я, как обычно, пришел к магазину за хлебом. Очередь стояла, но хлеба не было. Пришлось ожидать на улице в жуткий мороз. В какой-то момент я услышал обрывок разговора, что вроде бы кто-то слышал, что где-то советские войска перешли в наступление.
Тут надо пояснить, что общая обстановка в ближнем окружении и на фронтах была настолько тягостной, что ленинградцы невольно искали хотя бы малейшие положительные факты, чтобы облегчить душевное состояние. Именно по этой причине услышанный разговор требовал прояснения. Вернувшись домой, я рассказал маме о том, что услышал в очереди. Она тоже разволновалась. Но в помещении, где мы жили, не было радио и не было никакой возможности уточнить эту информацию. И я решил добраться до окружного Дома офицеров, где в витрине вывешивали свежие номера газет.
До дома офицеров было не менее километра. Но я, напрягая последние силенки, преодолевая мороз и ледяной ветер, потащился по сугробам к заветной витрине. В ней оказался свежий номер газеты "Красная Звезда". На самом видном месте я увидел большое сообщение под заголовком "От советского Информбюро". В нем было написано о начавшемся под Москвой контрнаступлении советских войск, о том, что разбитые немецкие войска отступают, бросая вооружение и технику.
Прочитав эту информацию, я неожиданно для себя разрыдался в голос. Рыдал и все никак не мог остановиться. Это были слезы счастья - видимо, я своим детским умом понимал, что эта весть - луч надежды на спасение наших жизней. Это была психологическая реакция моего организма на длительный поток негативной, а часто и даже черной информации о горе, постигшем наш народ.
Но голод становился совсем нестерпимым. Уже и я ослабел настолько, что часто не мог заставить себя подняться с постели, чтобы найти хоть какую-то растопку для печурки. И тогда все наше семейство сидело в ледяной норе.
И в эти дни внезапно, как в счастливом сне, в нашем ледяном доме появился наш отец. Он много месяцев вместе со своей частью выбирался из вражеского окружения. Увидел, в каком отчаянном положении мы находимся, и впоследствии сумел передать нам немного продуктов, которые нас в тот момент спасли. А с начала 1942 года немного увеличилась блокадная норма хлеба. Все это помогло нашей семье пережить эту самую страшную блокадную зиму, во время которой в Ленинграде от голода и холода погибли сотни тысяч человек. Выжила даже наша "новорожденная блокадница" Лариса.
Весной 1942 года наша семья была эвакуирована из Ленинграда. С этим был связан один очень знаменательный эпизод. Итак, 5 апреля 1942 года нас посадили в грузовую машину, и вместе с другими ленинградцами мы отправились в эвакуацию по льду Ладожского озера.
В эти дни уже сильно пригревало солнце. Машины шли по колеям, заполненным водой. И вот на самой середине озера наша машина вдруг резко осела на задние колеса. Хорошо помню выражение ужаса на лицах: вот - вот машина может провалиться под лед, и мы, выбравшись из блокадного ада, окажемся на дне озера. Мотор взревел как бы из последних сил. Машина начала дергаться, стремясь выбраться из западни, и, наконец, смогла отъехать от этого жуткого места. Продолжали путь мы в полнейшем молчании, боясь пошевелиться.
Когда, наконец, добрались до берега и нас начали угощать пшенной кашей и горячим чаем, водитель нашей машины, уже довольно пожилой мужчина, сказал: "Говорите спасибо "второму фронту", а иначе кормили бы мы сейчас рыбу в озере." Мы попросили водителя пояснить эти слова. Оказалось, что мы ехали на американском грузовике фирмы "Шевроле", у которого был привод от мотора на передние и на задние колеса. Именно это обстоятельство позволило нашей машине выбраться из промоины во льду. Вот такая была история, которая, к счастью, закончилась благополучно.
Мы отправились в эвакуацию в Кировскую область, где прожили в детском доме два года. Вернулись в Ленинград перед окончанием войны, и встретили здесь Великую Победу».